– Вы спасли меня, – сказала она, стараясь подавить чувство унижения, охватившее ее при мысли, что она обязана слугам. – Я отблагодарю вас за это. Но как вы узнали, что я нуждаюсь в помощи?
– Мы должны знать все, касающееся мадемуазель, – угрюмо ответил слуга. – Таков приказ!
– Чей приказ? Князя?
– Приказ, мадемуазель!
Марианна не настаивала. Она сообразила, что автор подобной команды должен находиться вне стен отеля Матиньон. Она внимательно присмотрелась к своему собеседнику. Безусловно, она уже видела эту безликую физиономию с тяжелыми невыразительными чертами, но не знала имени этого человека, одного из многочисленных домашних слуг. Впрочем, это не имело большого значения. Он избавил ее от наглого Феркока и имел право на благодарность. Она собиралась сказать, что теперь он может оставить ее и дать возможность провести в покое хоть остаток этой слишком бурной ночи, но он не оставил ей времени заговорить.
– Есть и другой приказ, – сказал он.
– Другой приказ? Какой же?
– Чтобы мадемуазель потрудилась встать, одеться и следовать за мной. Я побуду рядом, пока мадемуазель не будет готова.
– Следовать за вами? В такой час? Но куда?
Повинуясь естественному рефлексу, Марианна в ответ на приглашение покинуть постель только крепче укуталась в одеяло. Но лакея это ничуть не тронуло.
– Мадемуазель должна следовать за мной, не задавая вопросов, так же как я в подобных обстоятельствах вынужден просить мадемуазель сопровождать меня в определенное место. Но пусть мадемуазель успокоится, – поспешил он добавить, увидев огонек страха в устремленных на него зеленых глазах, – она еще до восхода солнца вернется сюда!
– Но ведь меня могут увидеть при выходе! Если его сиятельство спросит…
– Его сиятельство играют, – все тем же ровным тоном сказал лакей. – Они ничего не заметят! И во дворе еще много карет. Ворота все время открыты. Но мадемуазель надо спешить. Я жду ее!
Он направился к выходу, может быть, чтобы прекратить дальнейшие расспросы, но Марианна жестом остановила его.
– Вы из полиции, не так ли? Как зовут вас?
Лакей заколебался. Но впервые Марианне показалось, что в его бесцветном взгляде промелькнуло оживление.
– Базен, к вашим услугам!
И он решительно вышел, давая возможность девушке привести себя в порядок.
Марианна не была особенно удивлена, когда минут двадцать спустя перешагнула порог отеля де Жюинье. Правда, она сомневалась, покидая улицу Варени, что Базен с Фуше – не следует ничему удивляться. Зато она почувствовала, как к ней возвращается плохое настроение, когда привратник запросто оставил ее в ледяной прихожей, где печь, очевидно из соображений экономии, уже давно не горела.
Закутанная в плотный плащ с капюшоном, с ногами в отороченных мехом ботинках и со спрятанными в муфте руками, Марианна, расположившись на твердой банкетке в углу большой пустой комнаты, сырой и мрачной, вскоре почувствовала, что замерзает. Кроме того, она сильно хотела спать и не понимала, зачем Базен так срочно привез ее сюда. Неужели нельзя было подождать до утра?
Когда минут через пятнадцать мнимый лакей пришел, чтобы проводить ее наконец в кабинет министра, она уже была взвинчена до предела.
– Стоило так спешить! – бросила она гневно, буквально врываясь в уже знакомый ей тесный кабинет.
Однако ожидавшее ее там зрелище сразу вернуло ей обычную жизнерадостность. Завернутый в бесчисленное множество фланелевых и суконных кофт, шерстяных платков и шалей, причем не идеальной чистоты, в больших ковровых туфлях, безусловно, сшитых прилежной рукой герцогини, и в надвинутом до бровей пуховом колпаке, господин герцог Отрантский недовольно посмотрел на нее из глубины кресла, в котором он обычно сидел свободно, а сейчас не мог пошевелиться из-за натянутой на него одежды. Перед Фуше, в красивой сине-золотой чашке севрского фарфора, о которую он согревал руки, испускала пар зеленоватая жидкость. И Марианна поняла, почему ей пришлось столько ждать, на приготовление этих предохранительных от холода средств ушло четверть часа. Но, как ни возбуждал сострадание больной, девушка сразу пошла в атаку.
– Неужели то, что вы скажете мне, действительно не могло подождать до утра, господин министр? Меня вытащили из постели, бросили в карету и доставили сюда без слова объяснения. Однако, если я не ошибаюсь, вы были вечером на приеме у князя Беневентского? Разве нельзя было там поговорить со мною? Я постоянно слышу, что только в толпе можно посекретничать.
Возможно, чтобы выиграть еще время на размышление, Фуше попробовал свой напиток, сделал гримасу, добавил сахара, снова отпил и, наконец, отставил чашку и вздохнул.
– Садитесь, перестаньте кричать и слушайте. Не ради удовольствия я, больной, как вы видите, притащился в этот кабинет, чтобы принять вас. Я тоже находился в постели, и, поверьте, мне там было хорошо. Но если бы вы оставались одни в своей комнате, ни вы, ни я не были бы сейчас здесь!
Марианна машинально присела на один из ужасных твердых стульев, память о которых у нее сохранилась.
– Что это должно значить? – спросила она, не понимая.
– Что я отдал относительно вас точный приказ. Если вы примете мужчину в своей комнате, его нужно немедленно убрать оттуда, а вас без задержки доставить сюда.
– А почему, могу я узнать?
– Чтобы выслушать следующее: я поместил вас туда не для того, чтобы вы занимались любовью неизвестно с кем.
– Я? Заниматься любовью? – запротестовала возмущенная Марианна.
– Позвольте мне продолжать. Я повторяю: неизвестно с кем! Вы посланы на улицу Варенн с определенной точной целью, и, если вы хотите знать мои тайные мысли, есть только один мужчина, единственный, кого я вам разрешаю принимать в… гм, интимно: это наш дорогой князь!